В Псалме 118 псалмопевец называет Закон Божий утешением, богатством, радостью, но многие наши современники воспринимают его скорее как боль, лишения и обиду. Почему одно из величайших Божьих благословений человечеству — дарение Закона — часто вызывает горечь и сопротивление? Для этого есть несколько причин, и мы должны их учитывать, потому что они касаются самых важных вопросов человеческого существования, нашего места в мире, наших отношений с Богом и нашей надежды на будущее.
«Моисей со скрижалями», Рембрандт, Харменс ван Рейн — фрагмент
Закон, законники и беззаконники
Однажды в одной из западных газет я увидел фотографию, сделанную на антицерковной демонстрации: женщина (или мужчина? — густой макияж оставлен непонятным) в футболке с надписью «Нет Бога, нет чувства вины. Немедленно крестись!»
Послание выглядело противоречивым — человек, благополучно избавившийся от вины, скорее всего, займется своими делами и, не теряя времени, настойчиво заявляет о своих претензиях к церкви, — но это весьма характерно. Современный мир — мир средств массовой информации, популярных ведущих и бестселлеров книг — постоянно преподносит Церкви один и тот же упрек: мол, Церковь навязывает людям чувство стыда и вины, показывая им, что их жизнь грешна.
это так? Среди христиан, увы, есть люди, которые буквально погрязли в чужих грехах, то есть в своем (ложном!) Нравственном превосходстве. В Евангелии Господь особо предостерегает нас от этого. Он проявляет необычайную милосердие к явным грешникам (к ворам, сборщикам налогов или проституткам), но с большой строгостью осуждает людей за их внешний вид как благочестивых: фарисеев. Да, легко превратить рассуждение о нравственности в упражнение в фарисее: я благодарю вас за то, что я не такой, как другие, воры, преступники, прелюбодеи, или как этот мытарь (Лк 18:11), и я передаю ненависть греха за грешников. Высокомерные законники с презрительно поджатыми губами, гордые своей духовностью, связывают тяжелые и невыносимые бремени и возлагают их на плечи людей, но сами не хотят пошевелить ими пальцем (Мф 23: 4), несомненно, обращаются к людям далеко от Церкви и совершают тяжкий грех. Господь не обещает им ничего, кроме «боли». Они грубо и явно нарушают тот самый Закон, за который осмеливаются судить других.
Как это ни парадоксально (и когда мы говорим о наших отношениях с Законом Божьим, мы постоянно сталкиваемся с парадоксами), но именно эти «законники», которых принимает сам мир, берутся осуждать, быстро и также с некоторой радостью : вот, мол, посмотрите, какие злые, неуравновешенные и часто совсем неадекватные эти христиане. Фред Фелпс, странный протестантский пастор из небольшого американского городка, который организует пикеты с плакатами «Бог ненавидит извращенцев», был бы никому не известен, если бы они были теми, кого он осуждает, не потрудившись предоставить ему самый широкий пиар: добрые люди, посмотрите какие сумасшедшие эти борцы за мораль!
Можно предположить, что вся проблема заключается в грехах отдельных христиан; Но это не так. Людей оскорбляет Закон как таковой. Церковь неизбежно предъявляет определенные требования к поведению людей. Это вызывает недоразумение и раздражение: почему Церковь не пересматривает свою позицию в отношении развода, абортов или сексуальных извращений? Можно ли навязать человеку 21 века средневековые правила, например, «не заниматься любовью»? Разве Церковь не отклоняет потенциальных прихожан с такими просьбами? Разве при таких строгих правилах он не обречен оставаться на обочине современности?
Парадокс Закона
В двадцатом веке некоторые протестантские общины, опасаясь «удалить потенциальных прихожан», работали над серьезным смягчением как моральных, так и религиозных потребностей. Мы столкнулись с любопытными случаями, например, с голландским пастором Клаасом Хендриске, который открыто заявляет, что не верит в личного Бога Библии. Как он сам говорит: «Бог для меня не существо, а термин, обозначающий то, что может происходить между людьми. Например, один говорит другому: «Я никогда не предам тебя», а затем сдерживает свое обещание. Такое событие можно смело назвать Богом ». Верующий назвал бы это присутствием Божьей благодати, но Хендриске не верит в благодать; он верит в человеческую верность.
Однако когда люди говорят: «Ну ты, эта вера в Бога, мы живем простой человеческой любовью, взаимной преданностью, братской солидарностью», происходит странная вещь. Без веры в Бога — и без искреннего желания повиноваться Ему — эти простые человеческие вещи не выживают.
Казалось бы, что мешает созданию сообществ неверующих, которые делали бы друг для друга (и окружающий мир) то же самое, что и верующие, но без всего этого религиозного «балласта»? Такие попытки предпринимались, и сегодня существуют некоторые этические общества, которые стремятся воспроизвести «социальный эффект» Церкви, но без ее веры. Только то, что их так мало и мало влияния, что неверующий в равной степени обращает свой взор на Церковь, говоря: «Мы, неверующие, объединяемся в какие-то гуманистические общины, но вместо Литургии у нас будет какая-то другие обычные символические действия, не связанные с верой в Бога », но« давайте переставим все в вашей Церкви так, чтобы меня там ничто не давило ». Но что характерно: на Западе общины, движущиеся к таким желаниям, начинают не выигрывать, а, наоборот, стремительно терять прихожан. Без веры невозможно поддерживать положительный социальный эффект. Кажется, что то, что привлекает к Церкви современных людей, неотделимо от того, что ее изматывает.
Принцип «Я никогда не оставлю тебя», о котором говорит пастор-атеист, такой же, как «не занимайся любовью». Эти идеи не только связаны, они одинаковы. Человеческая любовь, взаимная верность, братская солидарность требуют самообладания, и чем дальше, тем суровее. И люди часто отворачиваются от Церкви, во-первых, из-за требований самоконтроля, а во-вторых, из-за осознания греха и самого понятия греха. Но понятие греха возникает сразу же, как только человек пытается любить ближнего и делать добро. Быстро становится ясно, что мы, люди, непоследовательны в этом отношении. Грешность подобна течению: пока вы позволяете ей уносить вас, вы просто не замечаете ее. Но когда пытаешься снова встать на ноги…
Если мы хотим любящую и в то же время неприхотливую Церковь, мы хотим взаимоисключающих вещей: «Я хочу, чтобы мне были продемонстрированы вечная и безусловная любовь и верность» и «Я не хочу напрягаться из-за требований вечности, любви и безоговорочной преданности ».« Я хочу, чтобы другие люди чем-то пожертвовали ради меня из любви »и« Я не хочу, чтобы от меня требовались какие-либо жертвы ». Невозможно удовлетворить эти и другие требования одновременно время.
Сообщество влюбленных — это неизбежно сообщество кающихся, потому что без подавления своей гордости и индивидуальности и без обуздания своих аппетитов вы не сможете проявить любовь к своему ближнему. Также нельзя проявлять любовь к себе, то есть стремление к своему благополучию. Если вы будете следовать только своим желаниям (даже не самым худшим, например, пивной зависимости и лени), то это не принесет ничего, кроме вреда. Проблема в том, что окружающая нас культура во многом является культурой «сиюминутных удовольствий».
Культура «короткого гедонизма»
Иногда говорят, что христианство в современном мире противопоставляется гедонизму — стремлению нравиться как главной цели жизни. Это не совсем правда. Христианству в современном мире противостоит даже не склонность к гедонизму, а склонность к недолговечному гедонизму. Просто гедонист хочет иметь долгосрочное здоровье и есть здоровую пищу; «Невысокий» гедонист хочет съесть хихиканье и сразу получить удовольствие, хотя он знает, что в недалеком будущем это приведет к проблемам с зубами, желудком и лишнему весу. Кратковременный гедонизм не думает о вечности, но он не думает о том, что произойдет через шесть месяцев, и часто даже не о том, что произойдет на следующее утро. Человек, увы, всегда был склонен к кратковременному гедонизму: наслаждайся сейчас, плати потом, а в наше время коммерческая культура буквально вынуждает его к этому. “Удачи сейчас!” — выкрикивают сотни рекламных роликов, рекламных щитов вдоль улиц, выкладывают в глянцевых журналах. Как пели в популярной песне: «Нет, нет, нет, мы хотим этого сегодня! Нет, нет, нет, мы хотим этого прямо сейчас!»
Между тем даже не Церковь, а обычный здравый смысл говорит, что прочное счастье достигается только отказом от сиюминутных удовольствий. Чтобы радоваться здоровью, нужно вести здоровый образ жизни, не есть кроссовки и пиво. Самое дорогое в нашей жизни — это близкие и доверительные отношения с другими людьми, а это требует постоянного самоконтроля. Чтобы войти в мир интеллектуальных и культурных развлечений, нужно учиться долго и терпеливо. На самом деле неверующий вполне может это понять, только для него долгосрочные радости, которые мы приобретаем ценой отказа от краткосрочных, не выходят за пределы земной жизни. Он мог бы быть «многолетним гедонистом», который приносит сегодняшние жертвы ради завтрашних целей. Церковь, образно говоря, говорит о «слишком долгом» гедонизме — и называет это блаженством. Это вечная радость, ради которой мы отказываемся от немедленных удовольствий. Даже для неверующего возможны две линии поведения: вести себя рационально и ответственно, стремясь к прочному и прочному счастью, или стремиться к немедленному удовлетворению, полагая, что некоторые дополнительные средства могут помочь смягчить последствия такого поведения. (Образно говоря, один остается расчетливо верным, а другой надеется, что средства защиты спасут его от тяжелой болезни.)
А у человека, привыкшего жить коротким гедонизмом, любая долгая просьба гедонизма (не обязательно требования церкви) вызывает чувство невыносимого угнетения: «Они, тираны, не любят Сникерса!» Также раздражение не в том, что кто-то мешает есть сникерс (в общем, никому не мешает!), А в самом напоминании о том, что такая еда вызывает кариес, лишний вес и другие проблемы со здоровьем.
В конце Нагорной проповеди (Мф 5: 1–7.29) Иисус Христос рассказал притчу, которая, так сказать, является заключением этой проповеди.
Человек разумный построил дом на камне, а глупый человек построил дом на песке. В хорошую погоду в обоих домах было хорошо. Но когда пришла буря и подул сильный ветер, дом, построенный на песке, рухнул. Другой дом, стоявший на камне, на прочном фундаменте, выдержал шторм и ветер и не упал. В этой притче говорится, что вы должны строить свою жизнь на прочном основании Закона Божьего, и тогда, что бы ни случилось, мы будем сопротивляться.
Раздражение по отношению к церкви, и особенно к седьмой заповеди, во многом связано с этой культурой кратковременного гедонизма. С давним гедонистом, который считает, что здоровая умеренная жизнь счастливее, даже с неверующим, не будет конфликта по этому поводу (хотя это возможно по другим причинам). Сама идея о том, что достижение вечного счастья предполагает самообладание, вполне естественна. Даже с временными льготами: семья, здоровье, образование, это так. Следуя принципам кратковременного гедонизма, прочного счастья невозможно достичь даже здесь, на Земле; и было бы странно, если бы это было совместимо с вечным блаженством.
Существует конфликт между тем, что мы хотим, и тем, что нам нужно — этот конфликт является одним из очевидных проявлений первородного греха. Искренний друг посоветует мне перестать злоупотреблять пивом и перестать лениться, и это, вероятно, будет меня сильно раздражать, но в то же время мне нужна искренняя дружба. Невозможно найти искренних друзей, которые вообще не выступают против каких-то наших желаний. Это противоречие по определению: они не будут искренними! Точно так же любящая, но совершенно непритязательная Церковь невозможна. Когда Церковь идет навстречу «желаниям тружеников» и перестает требовать от них чего-либо, даже веры в Бога, «духовная температура» очень быстро падает до уровня окружающей среды.
Любовь обличает и спасает
Закон — это проявление любви: любви к ближнему, а также любви к себе. Как пишет апостол: по заповедям: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не желай [других] и все остальное содержится в этом слове: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не вредит ближнему; таким образом, любовь — это исполнение закона (Рим 13,9,10). Однако Закон ранит; Когда Церковь говорит о святости брака, те из нас, кто пережил развод, чувствуют себя неловко. Когда Церковь настаивает на неприкосновенности человеческой жизни — от зачатия до естественной смерти — это вредит тем, кто прямо или косвенно причастен к греху аборта. Когда он ограничивает плотские отношения законным браком, многие чувствуют себя неловко. Это часто вызывает недоумение, даже негодование: должна ли Церковь обижаться? Разве она не должна быть уверена в утешении?
Закон вредит еще сильнее: чем больше мы его изучаем, тем яснее понимаем, что не соблюдаем его, даже если воздерживаемся от самых грубых и провокационных грехов. Чем яснее нам становится, что значит действовать из любви, быть верным, заботиться о благополучии наших ближних (и о нашем истинном благополучии), тем лучше мы понимаем, что мы этого не делаем. Как говорит апостол, от закона познание греха (Рим. 3:20). Закон показывает, что все мы виновные и развратные люди, наносящие большой вред себе и друг другу. В этом открытии нет ничего приятного, ничего о самооценке и улучшении настроения. Для культуры короткого гедонизма, которая требует хорошего самосознания (и сейчас!), Это недопустимо. Но на самом деле это единственный путь к истинному утешению.
Христос пришел спасти плохих людей — Он пришел спасти грешников. Пока мы пытаемся отменить Закон или изменить его так, чтобы он не причинял нам неудобств, мы делаем спасение недоступным. Пока мы улыбаемся и убеждаемся, что с нами все в порядке, мы закрыты для любви, милосердия и утешения, даже для Его любви. «Каяться и горько плакать» означает пережить болезненный момент истины, за которым следует осознание того, что вас приняли и простили. Бог принимает тех, кто кается и верит в Иисуса Христа через Его искупительное служение: «Крест, гроб, три дня воскресения». Евангелие — это благая весть о прощении грехов; как говорит Пророк, Я истреблю твои беззакония, как туман, и твои грехи, как облако; обратитесь ко мне, ибо Я искупил вас (Ис. 44:22).
Однажды моему другу на день рождения подарили детскую соску на ленточке с надписью «Никогда не поздно начать жизнь заново». Это была просто шутка; но когда Христос предлагает нам новую жизнь, в которой прошлые грехи больше не имеют над нами власти, Он не шутит.
Прощение, которое мы находим во Христе, освобождает нас от осуждения Закона. Наши отношения с Фа меняются. Он становится не поводом для осуждения, а руководством к действию. Мы призваны действовать с любовью — и в точности так, как говорят нам заповеди. Для заповедей: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не свидетельствуй ложно, не желай [других], и все остальное содержится в этом слове: люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не вредит ближнему; таким образом, любовь есть исполнение закона (Рим. 13: 9–10).
